Илья лежал на печи и читал книгу. Старуха-мать заглянула к нему – что-то про космос. Какой умный мальчик! Эх, печь бы новую, а то он там уже давно не помещается. Да где же столько денег взять?
Она вышла на заросший сорной травой двор белье развесить. Стояла знойная тишина, только шаткий забор вокруг двора поскрипывал от малейшего ветерка.
Следом вышел Илья. Огромный детина задевал косяки плечами, но ноги как будто ватные были.
– Слушай, мать! Ну сколько можно на такой маленькой печи лежать! Пойду хоть по дворам, дров соседям нарублю, глядишь, к осени печь переложим.
Мать как-то сжалась, а потом развернулась к нему, руки в боки.
– Да что ты той рубкой заработаешь! Да и толку от новой печи? Там и крыша не выдержит, ее менять придется. А печь большую поставишь – так и не пройти будет. Или ты рубкой дров на новую хату решил заработать? Да ты помрешь раньше! Не выдумывай!
У Ильи ноги в тот же момент подкосились, упал на крыльцо.
Старуха кинулась к нему с охами и ахами, плечо подставила, до печи довела. Илья от стыда краской залился, молчит, слезы сдерживает. «Ни на что я не годен! Мать бегает, устает как проклятая, а я на печи лежу. А куда мне с такими ногами? И что толку с тех книжек? Кому нафиг космос этот в деревне сдался?»
На следующий день сидел Илья на лавочке у дома, мотал куклу из соломы от нечего делать. Тут во двор Марья зашла, молодая соседка. Лицо задумчивое, косица грустной змейкой за спиной болтается. В руках крынка – она им через день молоко от своей коровы приносила.
Илья окликнул девушку, она рядышком присела. Стал он расспрашивать о её печали.
– Что-то с коровой моей приключилось. Пуганая стала, от любого скрипа шарахается и доится плохо.
– Слушай, а я что-то читал про такое. Ромашки в корм ей добавь, на лужок новый выведи, да вот куклу мою в хлев посади, оберегом будет.
Так и сделала Марья, и через несколько дней радостно благодарила Илюшу – успокоилась корова, доиться лучше прежнего стала.
Илья в тот день до забора дошел, стал вдаль вглядываться. Тут мать прибежала.
– И как ты удумал Марье советовать? Говорят, от ромашки молоко горькое становится. Ты разве знахарь? Да и корову ту в глаза не видел, советчик!
Поплохело враз Илье, еле до печи дотащился. Следующую неделю только лубочные картинки мог смотреть, от книжек тошнило.
Мать же бродила по двору, как не в себе. «Двух мужей схоронила – один на войне сгинул, другой в с кораблем торговым потонул. Хорошо хоть, сыночка есть, да и тому не сидится. А мир большой, страшный. Не одно, так другое приключится. Не переживу я смерти его».
А через неделю странник по дороге шел, на ночлег попросился. К несчастью, Илюша во дворе сидел, сразу в дом пригласил. Старуха губы поджала, а перечить сыну не посмела. Только шоркалась рядом все время, разговоры ловила.
А говорили про мир, как в нем все связано, про небесные светила и как они на все живое влияют; про то, что внутри – то и снаружи. До ночи болтали.
И, глядя в небо ночное, странник Илью и спрашивает:
– А что бы ты посоветовал человеку, который в свои силы не верит, да по рукам-ногам его страхи держат, голосами близких и незнакомых говорят?
Тут мать взвыла, хватает Илью за руку.
– Хватит о ерунде болтать, спать давно пора, я уже с ног сбилась вас обслуживать. И тебе, странник, спать пора, завтра спозаранку в путь, ведь, собирался…
А Илья не слышит ее, задумался глубоко.
– Я бы сказал ему – вот жизнь твоя, единственная. Живи её как хочется. Хоть ползи, но туда, где тебе радостно. Страхи сначала сильно тормозить будут, но скорость постепенно наберешь, им за тобой не угнаться. Скажи им спасибо за науку и лети по своему пути.
А на утро вышел Илья со странником за ворота, поклонился дому в пояс, прощаясь.
Письмо для матери на подушке оставил. А на окне сидела новая обережная кукла.
Комментарии
Отправить комментарий